В статье обосновывается положение, согласно которому синтаксическая конструкция «вложенное предложение» (embedded sentence) представляет собой одну из системообразующих черт алтайских языков, функционируя как определение к имени существительному или как дополнительное придаточное предложение в составе единой клаузы. Несмотря на это, данный признак до сих пор не получил признания в качестве общей языковой характеристики, отличающей языковую алтайскую семью от других, в особенности индоевропейской, а его диагностический потенциал для установления алтайского родства остается недостаточно изученным. На материале якутского, корейского, эвенкийского и эвенского языков демонстрируется, что вложенные предложения последовательно выступают в роли определения при имени или дополнительного придаточного, раскрывая смысл главной клаузы. Так, например, конструкции [Mfin oŋor-bup-pun] в якутском и [Næ-ga mand-ɨn gǝs-ɨl] в корейском (со значением «посмотри то, что я сделал») являются обособленными предложениями, выполняющими функцию дополнения при глаголах kör и bo-ara. Анализ тунгусо-маньчжурских языков выявляет аналогичные структуры с двойным подлежащим, подтверждающие универсальный характер данного явления в алтаистике. Показано, что вложенные предложения, часто маркированные номинализацией и выполняющие роли подлежащего, дополнения или сказуемого, представляют собой центральный грамматический принцип, а не периферийное явление. В заключении утверждается, что вложенные предложения обладают диагностическим потенциалом, сопоставимым с такими установленными чертами алтайских языков, как агглютинация или гармония гласных, и должна рассматриваться как ключевой критерий их генеалогической и типологической классификации.

В статье рассматривается один из типов обско-угорских эквативных конструкций, в которых устанавливается равенство двух предметов по тому или иному скалярному параметру, например, по ширине, глубине, высоте, возрасту, количеству и т. п. Основание параметра в таких конструкциях выражается параметрическим существительным, которое занимает позицию сказуемого. Структурные разновидности параметрических эквативных конструкций различаются в зависимости от способа выражения и синтаксической позиции компаратов, а также от того, вербализован или нет показатель отношения. В эксплицитных параметрических конструкциях компараты занимают одну и ту же позицию подлежащего и могут быть представлены либо сочетанием двух слов сочинительного типа, либо отдельной лексемой, репрезентирующей компараты, относящиеся к одному и тому же денотативному классу; параметрическое существительное факультативно согласуется с подлежащим по числу; показателем отношения выступает прилагательное с семантикой «одинаковый», относящееся к параметрическому имени. В имплицитных параметрических конструкциях позицию подлежащего занимает первый компарат (предмет сравнения), второй компарат выполняет роль определения по отношению к параметрическому имени, позиция показателя эквативного отношения отсутствует; если стандарт сравнения выражается личным местоимением, параметрическое имя оформляется лично-притяжательными аффиксами. Материалом для исследования послужили собственные полевые и архивные материалы авторов по казымскому диалекту хантыйского языка и по мансийскому языку. Новизна исследования состоит в том, что впервые параметрические эквативные конструкции охарактеризованы как особый способ выражения отношений равенства, выявлены структурно-семантические различия между эксплицитными и имплицитными разновидностями.

Статья посвящена анализу способов выражения диминутива и аугментатива в системе местоимений якутского языка, выступающих ключевым маркером диалектного варьирования и результатом историко-культурных контактов. Исследование основано на полевых материалах, собранных автором в северо-восточных и вилюйских диалектных зонах (Оленекский, Кобяйский, Эвено-Бытантайский, Усть-Янский районы). Применялись методы лингвистического описания, сопоставительного анализа и лингвогеографии. Для обработки и систематизации данных использовались цифровые технологии, включая инструменты для работы с лингвистическими базами данных. Установлено, что продуктивное употребление диминутивных (-чаан, -каан) и аугментативных (-дьа, -ндьа) аффиксов с местоимениями является устойчивой особенностью северных говоров, противопоставляющей их литературной норме и центральным диалектам. Впервые представлены полные парадигмы склонения указательных местоимений с данными аффиксами, выявлены ограничения на их комбинаторный потенциал (аугментатив предполагает возможность диминутива, но не наоборот; аффикс -каан имеет избирательную сочетаемость). Результаты подтверждают общетипологические закономерности оценочной морфологии и свидетельствуют о глубокой интеграции тунгусо-маньчжурских субстратных элементов в грамматическую систему якутских диалектов. Проведенное исследование вносит вклад в изучение диалектного синтаксиса и морфологии якутского языка, уточняя его диалектное членение и выявляя ареалы распространения инновационных явлений. Полученные данные имеют значение для реконструкции языковых контактов и истории формирования якутского языка. Перспективы работы видятся в расширении базы полевых материалов, их цифровой обработке и детальном лингвокартографировании.

Статья является продолжением работы над результатами исследований в области контактов прибалтийско-финского населения со смежными диалектами и языками. В работе представлен анализ процессов освоения ряда единиц прибалтийско-финского происхождения в этимологическом аспекте на широком фоне. Анализ неисконного лексикона осложняется тем, что данные существуют преимущественно в устной форме. В ряде случаев довольно трудно зафиксировать с достаточной полнотой все варианты слова, восходящие к какому-либо одному этимону – как диахронные, так и территориальные. Впоследствии это может привести к некорректным выводам при поиске и разработке их источников. В работе были использованы различные виды источников как по финно-угорским языкам, так и по русским говорам. Значительные материалы были получены в ходе полевых исследований языков и диалектов Северо-Запада. Отмечается, что заимствованные и субстратные карельско-вепсские данные представляют материал, который может иметь различные возможности для этимологического анализа. Трансформации нередко проходят как результат некоторых малочастотных фонетических изменений. Преобразования могут быть следствием поиска внутренней формы слова, причем это может происходить относительно заимствованных и исконных данных. В ряде случаев в ходе этимологического анализа значительного числа диалектных данных языков-доноров и языков-реципиентов удается выявить своего рода регулярные фонетические изменения, которые помогают верифицировать этимологические версии. Рассмотренные материалы позволяют констатировать разнообразные модели преобразования первоначальной формы слова как в процессе заимствования, так и при освоении неисконных данных, которые могут быть вызваны различными обстоятельствами. Чаще всего такого рода процессы происходят на почве фонетических изменений, накапливающихся в ходе бытования лексемы в отдельной диалектной системе либо при ее территориальной миграции. Довольно часто трансформационные изменения обусловлены своеобразием локальной диалектной фонетической системы. Особенно характерны различные виды преобразований для лексики, фиксируемой в фольклорных текстах.

Исследование посвящено семиотическому анализу традиционных текстов культуры, связанных с календарными представлениями северных тюрков-саха в контексте теории «чувствующей экологии» Тима Ингольда. Целью статьи является реконструкция архаичных представлений об обитаемом мире северных кочевников через описание природных и жизненных сценариев. Народные представления о природе выражаются в реальном и сакральном измерениях. Сделан важный вывод: мифология календарного времени регулировала поведенческий код человека в его отношениях с природой. Обратившись к календарным песням, предметным и обрядовым символам саха, можно увидеть, что для них мир был открытым и проницаемым, причем основными символическо-смысловыми категориями обитаемого мира выступали движение и линии жизни (пути-дороги). Стратегии прогнозирования и моделирования природных сценариев закреплялись за особыми специалистами – дьыллытами (предсказателями погоды) и шаманами. Великие шаманы могли остановить стихийные «сценарии природы»: вызывать дожди при пожарах, останавливать наводнения, укрощать бури и пургу. Моделирование желаемого результата (гармонии природы и человека) в рискогенных ситуациях в природе и в обществе являлось главной миссией шамана. Хранители народного и сакрального знания – шаманы «сшивали» разорванные жизненные нити Вселенной. Проанализированный материал в рамках экологической антропологии дает возможность по-новому взглянуть на «экологическую религию» – шаманизм и раскрыть фундаментальные основы архаичного миропонимания.

Настоящее исследование посвящено актуальной проблеме взаимодействия универсальных и этноспецифических компонентов в языковой картине мира на материале цветообозначений. Цель работы заключается в выявлении соотношения универсальных (общечеловеческих), ареальных (тюрко-монгольских) и заимствованных (русских) элементов в семантике и функционировании базовых цветообозначений черного, белого и красного цветов в якутском языке. Исследование основано на анализе корпусных данных «Национального корпуса якутского языка», «Корпуса монгольского языка» и «Национального корпуса русского языка» с применением методов количественного и качественного анализа атрибутивных конструкций типа «Цветообозначение + объект», их сочетаемости. В результате проведенного анализа установлено, что цветовая картина мира якутского языка характеризуется сложным взаимодействием различных историко-культурных пластов. Выявлены универсальные прототипические сочетания (общие для трех языков комбинации черного цвета с объектами "глаз" и "волосы"), а также специфические сочетания, которые отражают разнонаправленное культурное влияние, например, тюрко-монгольское (функциональное распределение между исконно-тюркским цветообозначением үрүҥ (сакральное) и монголизмом маҥан (предметное) для белого цвета) и русское (калькирование советской политической символики в сочетаниях с красным цветом). Научная новизна исследования заключается в том, что впервые комплексно применен корпусный метод для анализа цветообозначающей лексики якутского языка в сопоставительном аспекте. Полученные результаты имеют практическую ценность для теории языковых контактов и реконструкции языковых картин мира в разноструктурнах языках, а также открывают перспективы для дальнейших диахронических и типологических исследований с привлечением материала других контактных языков.

Данная статья представляет систематический сравнительный анализ конкретного будущего времени в турецком и монгольском языках, восполняющий существенный пробел в изучении аспектуально-временных систем данных языков. Основная цель работы – выявление и сопоставление морфологических маркеров, семантических nuances и контекстуальных ограничений, регулирующих выражение конкретной будущности, с особым акцентом на специальных значениях, формирующих бинарные оппозиции и раскрывающих языково-специфические функциональные различия. Методологически исследование основывается на контрастивном анализе контекстуализированных примеров из обоих языков с фокусом на турецких суффиксах -AcAk и -Ir и монгольском суффиксе -nA. Результаты демонстрируют, что турецкий язык преимущественно использует суффикс -AcAk для выражения конкретной будущности, в то время как –Ir выполняет второстепенную роль в ограниченных контекстах, тогда как монгольский язык применяет суффикс -nA для обозначения событий, происходящих после момента речи. Оба языка требуют дополнительной темпоральной локализации через наречия или дискурсивный контекст для исключения хабитуальных или повторяющихся интерпретаций. Кроме того, исследование выявляет, что глаголы, выражающие конкретную будущность, часто проявляют свойства Aktfionsart либо неограниченной деятельности, либо достижения. Полученные результаты вносят вклад в развитие сравнительной аспектологии, проясняя сложные взаимоотношения между грамматической формой, контекстом и семантической интерпретацией, а также предоставляя новые данные о типологических характеристиках аспектуально-временных выражений в тюркских и монгольских языках.